5630
36
С самого начала фотография была призвана фиксировать реальность, ее задача — остановить мгновение. Граффити — эфемерное искусство, и если бы не фотография, то жизнь одной работы могла бы исчисляться часами, а то и минутами, а жизнь самих авторов так и осталась бы для нас секретом. Мы решили рассказать о восьми фотографах, чьи работы рассказывают нам о мире граффити.
×
Как известно, «граффити» происходит от итальянского глагола «graffiare», что означает «царапать». Эти примитивные нацарапанные изображения издавна присутствуют в человеческой культуре, обычно это имя, непристойные символы, простенькое изображение человеческого лица, тела или сердца — именно они оккупировали стены европейских городов до появления современных маркеров и аэрозольных баллончиков.
Брассай, известный как первооткрыватель ночного Парижа, исследователь борделей, криминального мира и других «темных» тем, начал фиксировать такие граффити в 1933 году и продолжал сбор материала в течение всей свой жизни. Такой проект можно назвать типологией.
Как биологам, создававшим типологии растений, приходилось зарисовывать каждый экземпляр, так и Брассай выходил на улицы Парижа с целью задокументировать магию древнего искусства, а для этого фиксировал каждый интересный рисунок.
Брассай видел в граффити современный аналог древней письменности, символическое отображение древних мифов и архетипичных человеческих драм. Его можно понять, ведь большая часть тех изображений — это сердца, черепа, животные, людские фигуры и головы, очень похожие на шаманские маски.
Из разговора Брассая и Пикассо:
Пикассо: «Я очень внимательно относился к тому, что было нарисовано на стенах; когда я был молодым, то частенько даже копировал граффити. И сколько раз я останавливался напротив какой-нибудь симпатичной стенки с желанием начеркать что-нибудь. Меня удерживало то, что…»
Брассай: «…ты не мог забрать рисунок с собой».
Пикассо: «Да, то, что его надо предоставить своей судьбе, оставив там. Граффити принадлежит всем и никому одновременно».
Из разговора Брассая и Пикассо:
Пикассо: «Я очень внимательно относился к тому, что было нарисовано на стенах; когда я был молодым, то частенько даже копировал граффити. И сколько раз я останавливался напротив какой-нибудь симпатичной стенки с желанием начеркать что-нибудь. Меня удерживало то, что…»
Брассай: «…ты не мог забрать рисунок с собой».
Пикассо: «Да, то, что его надо предоставить своей судьбе, оставив там. Граффити принадлежит всем и никому одновременно».
Левитт — тот самый случай, когда вклад в культуру непропорционален известности: несмотря на то что ее фотографии нью-йоркских улиц стали культовыми, ее имя известно немногим.
Она начинала свою карьеру в должности ассистента скучного портретного фотографа, но рутинность ее не остановила, а подстегнула искать дальше. В 1930-е Левитт познакомилась с Эвансом и Картье-Брессоном и отправилась в бедные районы фиксировать социальную несправедливость, но вскоре поняла, что подобная работа — дело социологии, а фотограф ищет историю, фиксирует саму жизнь. Фотографии Хелен Левитт именно такие — они не судят и не критикуют, а рассказывают о простых человеческих радостях и небольших семейных драмах, показывают жизнь в бедных кварталах, но при этом абсолютно универсальны.
Она начинала свою карьеру в должности ассистента скучного портретного фотографа, но рутинность ее не остановила, а подстегнула искать дальше. В 1930-е Левитт познакомилась с Эвансом и Картье-Брессоном и отправилась в бедные районы фиксировать социальную несправедливость, но вскоре поняла, что подобная работа — дело социологии, а фотограф ищет историю, фиксирует саму жизнь. Фотографии Хелен Левитт именно такие — они не судят и не критикуют, а рассказывают о простых человеческих радостях и небольших семейных драмах, показывают жизнь в бедных кварталах, но при этом абсолютно универсальны.
Особым объектом внимания Левитт были дети и их развлечения — вот они собираются в Хеллоуин, вот прыгают под холодной струей из пожарного гидранта, а вот рисуют на стенах и асфальте. В течение десяти лет, с 1938-го по 1948-й Левитт фиксировала то, что спустя несколько десятилетий превратится во вполне современное и знакомое нам всем граффити. Надписи и рисунки этих детей отличаются от тех, что появятся в 1970-е, лишь способом нанесения и тем, что рисунок мелом — еще более эфемерное искусство, чем граффити аэрозольным баллончиком.
Если бы не такие люди, как Генри Чалфант, то современное граффити так и осталось бы маргинальным занятием для парней из Бронкса, исключительно актом вандализма, а не признанным способом самовыражения.
Чалфант вошел в мир граффити случайно: в самый расцвет «золотой эры» он снимал студию в районе, где частенько курсировали поезда со всё новыми и более совершенными граффити. Так из скульптора он превратился в фотографа — каждое утро в течение трех лет он ездил в Бронкс, становился лицом к платформе и ждал, пока появится поезд с новым шедевром.
Он снимал работы таких великих ребят, как Lee, Blade и Daze, но только в 1979-м он узнал, где найти самих авторов. Поначалу этого долговязого парня в очках приняли за копа или кого-то, кто сливает им информацию, но большое количество качественных фотографий показались граффитчикам хорошей рекомендацией. После этого каждое утро кто-то оставлял у дверей Чалфанта записку с тем, куда надо прийти, чтобы увидеть нечто новое, а один из райтеров как-то даже написал на самом поезде «Йоу, Генри, ты должен заснять это».
Он снимал работы таких великих ребят, как Lee, Blade и Daze, но только в 1979-м он узнал, где найти самих авторов. Поначалу этого долговязого парня в очках приняли за копа или кого-то, кто сливает им информацию, но большое количество качественных фотографий показались граффитчикам хорошей рекомендацией. После этого каждое утро кто-то оставлял у дверей Чалфанта записку с тем, куда надо прийти, чтобы увидеть нечто новое, а один из райтеров как-то даже написал на самом поезде «Йоу, Генри, ты должен заснять это».
Вскоре он познакомился с Мартой Купер, и родилась совместная идея выпустить книгу, ту самую, что стала настоящим каноном для всех граффиттчиков — Subway Art.
Так Чалфант и Купер сумели превратить некогда маргинальную забаву молодых ребят в настоящее искусство. По иронии судьбы именно это вскоре заставило автора Subway Art и Style Wars оставить фотосъемку граффити.
«Благодаря фотографии граффити стало интересно галереям, и мотивация людей изменилась — они начали рисовать на холстах, мир искусства стал заинтересован в граффити. Когда начали делать это за деньги или ради карьеры, то всё изменилось — это перестало быть тем, чем было с самого начала, когда райтеры делали граффити просто так, ради приключения, чувства опасности и самого факта, что это нелегально».
Так Чалфант и Купер сумели превратить некогда маргинальную забаву молодых ребят в настоящее искусство. По иронии судьбы именно это вскоре заставило автора Subway Art и Style Wars оставить фотосъемку граффити.
«Благодаря фотографии граффити стало интересно галереям, и мотивация людей изменилась — они начали рисовать на холстах, мир искусства стал заинтересован в граффити. Когда начали делать это за деньги или ради карьеры, то всё изменилось — это перестало быть тем, чем было с самого начала, когда райтеры делали граффити просто так, ради приключения, чувства опасности и самого факта, что это нелегально».
Уроженец городка с многообещающим названием Бассано-дель-Граппа, обычный итальянский провинциал Алекс Факсо сегодня один из самых знаменитых граффити-фотографов в мире.
В отличие от предыдущих авторов, он начинал как райтер и просто снимал свои собственные работы до тех пор, пока не осознал, что фотография граффити может быть совсем иной. До Факсо практически никто не снимал сам акт трейнрайтинга, почти никто не проникал вместе с райтерами на платформы, снимая в потемках под угрозой быть пойманным, никого особо не интересовала атмосфера, обычно все целились в сам кусок и его эстетические характеристики.
Теперь же стиль Факсо разошелся по всему миру — снимать самое экстремальное и в самое неподходящее время, снимать так, чтобы чувствовалось напряжение и та самая порция адреналина проникала бы в вас сквозь изображение.
«Сейчас, когда я смотрю назад, то понимаю, что провел всю свою жизнь, перепрыгивая через заборы, пролезая на частную территорию, живя свободой и страстью, постоянно в поисках хорошей порции адреналина».
Стиль Гиббса отличается безбашенным ракурсом и утонченным отношением к свету и композиции.
Гиббс из тех счастливчиков, которые родились в Калифорнии и делают лишь то, что им захочется. Его любовь характерна для этих мест — это океан и граффити, в итоге он значительно преуспел в фотографировании серферов и райтеров и проводит среди них большую часть своей жизни.
Всё началось с того, что он отучился в киношколе, но не хотел иметь дела с индустрией кино. В нужный момент под руку подвернулись друзья-граффитчики, которые по совместительству оказались одними из лучших на Западном побережье.
Среди них оказался Augor, человек, который любил партизанить на билбордах, делая из голливудских рекламок хороший фон для своего граффити. Именно благодаря этому парню Киган Гиббс готов ради снимка лезть в самые труднодоступные места, а мы можем лицезреть результат.
«Адреналин и боязнь того, что меня поймают, очень быстро затмевают мой страх высоты».
Рудигер Глатц, или Ruedione, один из основателей Montana Cans и граффитчик с 1987 года, занялся фотографией всерьез в начале 2000-х, после знакомства с Алексом Факсо.
С тех пор он поднаторел в этом деле, выпустил потрясающую фотокнигу под названием Backflashes и стал одним из самых лучших граффити-фотографов современности.
Фотографии Глатца выполнены в основном в ч/б, они имитируют зернистую пленку, а их грязноватое, высококонтрастное и темное изображение напоминает то, чем он занимался раньше — бомбинг. Нечеткие линии, дертовая фактура — классические категории эстетического отступают на задний план, здесь главное — вовлеченность, что он вводит зрителя в мир трейнрайтинга и позволяет прочувствовать атмосферу риска в полной мере.
«Моя цель — визуализировать те чувства, что заставляли меня совершать ночные вылазки в течение многих лет».
В течение семи лет бывший граффитчик Нильс Мюллер фотографировал трейнрайтинг в разных странах: от Парижа до Каракаса, от Нью-Йорка до Бухареста.
Получившаяся 192-страничная книга «Вандалы» втягивает зрителей в гущу самого движения, делает частью мира интернациональных трейнрайтеров, которые, несмотря на угрозы жизни, врываются в запрещенные места, чтобы оставить свое имя на движущемся поезде и заявить о себе.
«Когда я был в Каракасе, то знал, что если нас найдет полиция, то они будут стрелять боевыми, так как не знают, чем мы тут занимаемся, — нас примут за наркош, ворующих металл. В Париже и Риме, наоборот, прекрасно знают, кто мы и зачем там, — на нас спустят собак, затравят слезоточивым газом или просто начнут лупить резиновыми пулями».
В 1929 году немецкий фотограф Август Зандер опубликовал фотокнигу «Лицо нашего времени» — попытку создать типологию немецких лиц начала века, десятки портретов совершенно разных людей, разных возрастов, профессий и сословий.
Несколько лет назад Норман Берендт, студент-дизайнер, попытался создать типологию трейнрайтеров. Фотокнига Burning Down the House вышла всего год назад, но успела собрать несколько фотонаград. Эта работа состоит из 80 портретов немецких райтеров, выполненных в двух форматах: на одном мы видим райтера в маске на месте своей активности, на другом — снятый на Polaroid портрет райтера, где мы все-таки можем увидеть его лицо, если сумеем различить нужное среди толпы обыкновенных горожан.
Почти каждый портрет граффитчика снабжен кратким интервью, этакой социологической попыткой понять, что творится в головах людей, рискующих собой ради простой надписи.
«Быть райтером — значит держать это в секрете. Ты не говоришь об этом почти никому, только тем, кому действительно можешь доверять. И на то есть серьезные основания», — Duko (один из героев книги).
Источник:
Ссылки по теме:
- Там, где оживает история
- Новый тренд свадебного сезона 2015
- 30 фотографий, которые никого не оставят равнодушным
- 35 забавных фотографий со статуями
- Светоживопись Филиппа Эшару
Метки: Фотографии граффити
Новости партнёров
реклама
